Страница 1 из 1

6.2. Участие семиреченских казаков в подавлении восстания казахского народа 1916 года

Добавлено: 21 июн 2018, 16:57
Борис Фролов
6.2. Участие семиреченских казаков в подавлении восстания казахского народа 1916 года

Казахи Жетысу приняли самое активное участие в восстании 1916 года, край стал одним из крупных очагов антиколониальной и антивоенной борьбы и понесли в ней наибольшие жертвы. Как отмечал Т. Рыскулов, край был охвачен почти сплошным восстанием, “причем по размерам восстания и жестокости подавления Джетысуйская губерния стоит на первом месте”. Царский указ от 25 июня стал последней каплей, переполнившей чашу народного терпения и вызвавшей взрыв против грабительской, захватнической политики российского самодержавия в крае, изъятия огромных массивов плодородных земель, национального унижения, запрещения автономии, христианизации и русификации и т.д.

Среди наиболее жгучих причин в крае, был, безусловно, земельный вопрос, нехватка пастбищ и сенокосов, что вело к хозяйственному кризису, ставило народ на грань выживания. Это верно отмечали и царские наместники. И.д. военного губернатора Семиреченской области полковник А.И. Алексеев в докладах генерал-губернатору Туркестанского края Куропаткину в ноябре 1916 г. и царю в марте 1917г. сообщал, что главнейшими причинами открытого возмущения явились изъятие в государственный фонд 200 тыс. десятин, “земельное стеснение киргизов и сокращение перекочевок”, а в более общем плане - "широкая колонизация Семиречья русским элементом, повлекшая за собой стеснение прежнего простора, а местами и потере туземцами прежнего обилия земли и воды”, так как “колонизационная емкость Семиречья оказалась невелика”.

Это же признавал и один из многоопытных царских правителей А.Н. Куропаткин, который позже писал: “С началом энергичных работ Переселенческого Управления (с 1904 г.), когда масса киргизских земель была передана переселенцам даже с оросительными системами, возделанными полями и зимовыми стойбищами, отношения между русскими и киргизами начали обостряться и дело кончилось восстанием киргиз в 1916 г.”. Он же приводит данные о численности казахов Жетысу: по переписи 1897 года их было 796815 чел., или 85 проц. всего населения. В то же время казакам принадлежало 639 тыс. десятин, а казахам всего 170 тыс. десятин земли. И вновь делает вывод царский губернатор: “Главной причиной восстания киргиз Семиречья в 1916 г. было отобрание земель”. После подавления восстания выборные представители казахов заявили в Ташкенте представителям колониальной администрации, что “самый жгучий вопрос - земельный. При отобрании земель чиновники практиковали полный произвол и обман”.

Семиречье всегда было тем регионом, за судьбу которого власти постоянно испытывали тревогу ввиду его близости к Центральной Азии, влияния мусульманских государств. Например, во время войны на Балканах 16 июля 1913 г. штаб войск Семиреченской области получил телеграмму из штаба Туркестанского военного округа следующего содержания: “Ввиду замеченного среди туземного населения приподнятого настроения связи последними успехами Турецкой армии Балканах принять войскам гарнизона самые строгие меры внутреннего порядка и общие меры предосторожности избежание выступлений подобного Андижанского”. Военный губернатор продублировал ее во все полки и станицы, гарнизоны укреплений, командиру Сибирского казачьего дивизиона, 3-й мортирной батареи 20-го Туркестанского стрелкового полка и др.

Все царские документы за июль 1916 г. говорят, что “киргизы стали вести себя вызывающе”, открыто заявляли властям: “обождите, скоро всем русским будет конец”; “капай, орыстар, ендi орысшылыкты коясындар ма, мусылман уакыты жетп” (“ну как, русские, оставите свои привычки, пришло время мусульман”); “астындагылар устше шыгады” (’’нижние станут верхними”, т.е. угнетенные станут хозяевами); “зачем строишь дом, все равно там не жить”, “зачем молотишь хлеб, все равно вам его не есть” и т.п.

Словно чувствуя приближающуюся грозу, Семиреченское казачье войско заранее начало приводиться в боевую готовность на случай возможных волнений среди местного населения. 3-й Семиреченский полк, расквартированный в Джаркенте, Нарыне, Кульдже и Бахтах, пополнил состав, привел в порядок материальную часть и вооружение. Командир полка есаул Мауль докладывал в штаб войск области о готовности к выступлению. Врио генерал-губернатора Туркестанского края Ерофеев 21 июля направил военным губернаторам областей приказание “производить военные прогулки по туземным городам и селениям на случай применения карательных... мер, также для благоприятного воздействия наумы туземцев, не подчиняющихся распоряжениям правительства. Прогулки сопровождать тактическим учением”.

Охваченное тревогой население казачьих станиц и выселков стало обращаться с настойчивыми просьбами об отпуске им оружия. Так, 14 июля Каскеленский станичный атаман обратился в Войсковое правление с просьбой дать 200 патронов, три фунта пороху, десять фунтов свинца и тысячу пистонов к 10 винтовкам Бердана. 16 июля атаман станицы Подгорненс-кой обратился с такой же просьбой “для самообороны со стороны туземцев”, так как у некоторых казаков лишь дробовые ружья, нет ни пороху, ни свинцу. В августе-сентябре из окружного артиллерийского склада в Ташкенте в Верный было выслано 200 тыс. патронов к 4,2 мм. пехотным винтовкам системы Бердана и 750 самих этих винтовок. В связи с обращениями Семиреченского военного губернатора Фольбаума о разрешении экстренно сформировать казачьи сотни “не только запасного разряда, но и ополчения”, Ку-ропаткин 11 августа приказал сформировать в Семиреченском казачьем войске семь сотен из казаков отставных младших возрастов и запасных казаков разных возрастов. Сотни формировались в станицах Больше и Малоалматинских, Джаланашской, Каскеленской, Копальской, Коксуйской, Карабу-лакской, Лепсинской, Надеждинской, Николаевской, Сарканской, Софийской, Самсоновской, Подгорненской, Урджарской, Фольбаумской. А 23 августа Николай II издал указ о создании в Семиреченском войске казачьего ополчения “в целях Государственной обороны”, который был зачитан на станичных и выселковых сборах.

11 августа Куропаткин сообщил Фольбауму, что спешно выслал из Ташкента два отряда в составе шести рот, двух сотен казаков, 12 пулеметов, трех батарей, двух саперных команд и 160 конных разведчиков, а 17 августа обратился с телеграммой к военному министру взять из армии два казачьих полка и отправить их в Семиреченскую область, ибо “без конницы догнать киргиз на огромных степных пространствах нельзя”. С 17 июля в области было введено военное положение, сформировано семь сотен из 1106 чел., куда вошли казаки старших возрастов (от 40 до 45 лет). Из крестьян-добровольцев организовывались пешие дружины, как писал царский чиновник, “последние в своих жестокостях нисколько не уступают киргизам”. Всего в области действовали Верненская, Джаркентская и Копальская ополченские дружины, прибывшие на помощь 240-я Симбирская, 243-я Самарская и 734-я Саратовская ополченские дружины, 27-я Туркестанская стрелковая легкая подвижная батарея, другие карательные силы. Военное превосходство, безусловно, было на стороне правительственных войск, представленных казачьими сотнями, стрелковыми ротами, пешими ополченскими дружинами, артиллерией, пулеметными командами, саперами и др. В подавлении восстания принимал участие 6-й Оренбургский казачий полк под командованием полковника Боброва, отличившийся своими зверскими расправами с мирным населением Ферганы в г. Старый Маргелан, а таже вызванные с фронта 7-й Оренбургский и 9-й Сибирский казачий полки.

Решительно выступили против мобилизации казахи, по определению Фольбаума, “горной дикой Кызыл-Бурковской волости”, где протест населения принял “форму явного восстания”. Это было первое крупное вооруженное выступление местных казахов. 1 августа, помощник Верненского уездного начальника Хлыновский в сопровождении участкового пристава Склюева с 10-ю солдатами выехали туда и 3 августа в ур. Ассы (по архивным данным - в ур. Джамбас) вместе с волостным управителем Нурбаем Бокиным собрали народ, разъяснили смысл указа и “почетные” аксакалы стали составлять списки призывников. Собравшиеся Женщины подняли крик и шум, и в это время неожиданно из соседнего ельника выехало до 2 тыс. вооруженных людей с ружьями, секирами, пиками, напали на воинскую команду, убили ополченца Павла Гвоздева. Хлыновский в темноте отступил из урочища, захватив убитого и двух раненых. Нападавшие были из Кызыл-Бурковской и соседней Сюгатинской волостей, ими руководили волостной Игебай Найманбаев, Ураз Керкин, Джаксембай Джилкибаев, Абдулла и Абижан Чормановы. Для уничтожения очага восстания и захвата главных вожаков в волость был направлен командир запасной сотни войска сотник Недзвецкий, восставшие встретили их огнем, “целясь и ругаясь площадной бранью...”, убили еще одного ополченца Иванова. Казахи отступили в горы, пойманных 29 чел., предали Туркестанскому военно-окружному суду.

В августе одним из главных очагов восстания стали долины рек Большого и Малого Кегеня, село Каркара Пржевальского уезда, населенные казахами рода албан (“Атбан” - в царских документах). Во время боев у Каркары было убито 24 казака, у станицы Джаланаш убиты шесть казаков и двое ранено, уничтожено село Чет-Мерке, состоявшее из 11 дворов. В Джал анаше из местных казаков была сформирована одна сотня из 126 чел. Еще 14 июля из Джаркента было командировано 30 казаков с офицером для содействия участковому приставу в Каркару, 15 августа туда прибыла еще одна сотня для подавления восстания. Повстанцы в районе Каркары, Кегеня и Текеса дали бой карателям. 18 августа в ст. Джаланаш с отрядом прибыл коллежский асессор Чудов, на следующий день с полусотней казаков выступил в ущелье Кен-су Мерке, откуда казахи нападали на казачью станицу. 19-20 августа происходили стычки с повстанцами, вооруженными пиками, топорами и старыми курковыми ружьями. Чудов докладывал, что мятежники под белыми флагами двинулись на казаков, чтобы задержать карателей и дать возможность уйти в горы аулам. В бою пало 85 казахов, часть была зарублена казаками в рукопашном бою. Каратели захватили 352 головы скота. В ночь на 21 сентября в горах был сильный буран и снежная метель с морозом. Полагаю, сообщал Чудов, что “киргизы, а в особенности их дети померзнут”. В сотне потерь не было, “настроение нижних чинов отличное”. За этот поход Чудов был представлен к ордену Св. Анны 4-й степени “За храбрость”. Одновременно с отрядом Чудова со стороны Пржевальска в направлении Каркаринской долины и Джаланаша действовали карательные отряды ротмистра Кравченко и фон Берга, которые с 10 по 14 августа имели столкновения с повстанцами. Плохо вооруженные и организованные, без единого руководства, они несли большие потери в боях с казачьими частями.

В Верненском уезде одной из первых “возмутилась” Ботпаевская волость. Восставшие напали на отарского участкового пристава, выехавшего для составления списков и вступили в перестрелку с его конвоем. Приставу удалось отбиться и вернуться в село Казанско-Богородское. Затем повстанцы перерезали почтовый тракт Верный-Пишпек, уничтожили телеграф и ограбили степные почтовые станции, нападали на вновь образованные к югу от тракта переселенческие села, однако, жертв среди мирного русского населения не было. На ее усмирение 7 августа была брошена 2-я ополченская сотня хорунжего Александрова, которая через три дня настигла кочевников к северу от Таргапа. Три аула были поголовно истреблены, юрты сожжены, имущество разграблено, скот угнан, уцелевшие аулы в страхе бежали через перевалы в Чуйскую долину и прибалхашские пески. Фольбаум 14 августа телеграфировал всем уездным начальникам об этом ”как образец действий, руководимых лично мною”. Приказом по Семиреченскому войску № 502 от 12 декабря 1916 г. сотня была переименована во 2-го особую казачью сотню, видимо, за ее “особые” геройские подвиги.

Для подавления восстания волостей в районе Самсы были сформированы конная сотня казаков и пешая дружина из 300 чел., вызваны 160 казаков запасного разряда, из которых созданы две полусотни. Всего Отарский гарнизон насчитывал 75 дружинников с одним пулеметом, 160 казаков и 50 конных верненских добровольцев. Интересно признание военного губернатора области Фольбаума о том, что зачастую сами русские казаки и жители провоцировали казахов не подчиняться царском указу в надежде затем поживиться имуществом и скотом восставших.

Нередко казаки первыми, не выдержав психологического напряжения тревоги и паники, совершали ничем не спровоцированные убийства мирных людей, как, например, произошло в Верхне-Каратальской волости Копальского уезда. В архивных царских документах, для оправдания собственных бесчинств, власти пишут, что она и “ранее была крайне скандальной волостью”. Однако, несмотря на то тревожное ожидание, которое охватило как казачьи станицы и выселки, так и казахские аулы, по утверждению Алтын-Эмельского участкового пристава Казанцева, после указа “не упало от киргизской резни ни одного волоса с русской головы”.

В такой обстановке 26 сентября некий казак Андрей, находясь на пашне, подозвал проезжавших мимо по своим делам казахов вместе с волостным управителем, неожиданно застрелил двоих из них и убежал в выселок Каратальский. Видимо, нервы этого казака не выдержали, так как упорно циркулировали слухи о готовящемся якобы нападении толпы из 300 восставших на выселок с 17-18 казаками. Затем из выселка прискакали конные казаки, ворвались в казахский аул и стали “застреливать киргизов”, всего было убито на месте 11 чел., остальные в страхе бежали в близлежащие горы. Казаки ограбили 50 юрт, забрали вещи, продукты и скот. Казанцев не случайно позже сообщал в уезд, что в действиях каратальцев-казаков “есть что-то темное”, и спрашивал: “Есть ли надобность расходовать казачьи патроны на безоружных киргиз?”. Копальский уездный начальник подполковник Гольц докладывал начальнику Копальского гарнизона полковнику Фриде: “Никакого бунта 26 сентября в Каратале не было, а около Каратальского выселка казачьим разъездом 5-й сотни убито 13 безоружных киргизов. Дело передано следствию”.

28 сентября в Каратальский выселок прибыла 5-я ополченская сотня полковника Осипова, узнав о местопребывании мятежников, казаки 29 сентября выступили в верховья реки Каратал. К этому времени казахи укрепились, собрали железные вилы, палки, старые ружья, ковали холодное оружие наподобие казачьих шашек. 29-30 сентября в горах происходили стычки с применением огнестрельного оружия, казахи из засады обстреливали карателей. Казаки убили 42 чел. восставших, захватили 23 лошади и одно дробовое ружье, 2 октября вернулись в Копал. Осипов в рапорте начальнику Копальского гарнизона писал: “Бунтовщиков в Каратальской волости обязательно нужно истребить, скот реквизировать или выселить в другие мирные волости, что только может сослужить суровым уроком для всех остальных киргиз...”. Военный губернатор Фольбаум заявил, оправдывая действия карательного отряда: “Казаки созданы держать киргиз в страхе и если казаки не справятся, то не будет им места в войске... казаки опозорили бы себя и войско”. Копальский уездный начальник докладывал ему, что “военная прогулка сотни производит повсеместно благоприятное впечатление”.

В июле-августе происходили открытые выступления казахов юга Вер-ненского уезда - Джаильмышевской, Чемол ганской, Тайторинской, Восточно и Западно-Кастекской волостей, которые населяли отделения рода “шап-рашты” - “исторически очень воинственные”, по оценке начальника Туркестанского районного охранного отделения Волкова. Повстанцев возглавили уважаемые среди народа люди - Нуке Сатыбеков, Сатай Карашев, Сат Нияз-беков и Бекболат Ашекеев. Последний созвал 13 августа в местности Ошакты народный съезд, где решили организовать восстание и оказать вооруженное сопротивление властям. Отряды конных казахов в 500 чел. вступили в сражение с 47 казаками помощника уезда подполковника Базилевского, произвели в карателей несколько ружейных выстрелов и ударили одного казака палкой. Ашекеев был арестован, предан суду верненского гарнизона и по законам военного времени повешен 9 сентября “как главарь бунтовщического движения киргизов...”. К концу августа восстание в Верненском уезде было подавлено.

В целом, в Жетысу восстание было разгромлено после прибытия с фронта 7-го Оренбургского и 9-го Сибирского казачьих полков с артиллерией и пулеметными командами. Запасные сотни Семиреченского войска частично расформировывались и переводились для охраны китайской границы. Так, 7-я отдельная ополченская сотня, действовавшая в высокогорной Кызыл-Бур-ковской волости 2 декабря выступили из Кегеня на стоянку в выс. Охотничий (ныне Нарынкол), а 29 декабря отправилась на расквартирование в ст. Под-горненскую, оставив для защиты выселка 30 казаков и на постах - 21 казака. Видимо, для скрытия массовых расправ карателей над мирными жителями, начальник штаба ТуркВО 26-28 февраля 1917 г. разослал по войскам приказ № 657 о том, что “переписка о действиях отрядов при подавлении беспорядков в крае... относится в переписке особо секретного характера”.

А скрывать царским карателям было что. В суровую зиму 1916-1917 годов казахи бежали в Китай, подвергаясь нападениям казаков, кулацких банд, крестьянских дружин, терпя страшные лишения и бедствия, теряя в пути бегства в горах, среди снегов и ледников, людей, скот, имущество. Это была настоящая трагедия мирного народа, ставшего жертвой произвола царского самодержавия. В Китае они также были ограблены кочевыми калмыками, отобравшими у них последнее. Войсковой старшина Семиреченского войска Бычков сообщал из Кашгара, что бежавшие в Китай казахи “потеряли почти весь свой скот”, матери бросают грудных детей, продают подростков девочек и мальчиков, последнюю одежду и что “весь уч-турфанский базар завален киргизскими товарами...”.

После бегства казахов и кыргызов с родных мест туркестанские и семи-реченские власти совместно с Министерством земледелия решили, что “земли там, где пролита русская кровь, должны быть отняты у киргизов”. Это, в частности, долина реки Текес, которая отныне должна была стать “чисто русским районом”, чтобы “иметь надежную защиту со стороны Китая”. 16 октября состоялось совещание под председательством Куропаткина, рассматривавшего вопрос “О землеустройстве казаков Верненского уезда”. Губернатор решил станицам уезда” прирезать из киргизских земель, непосредственно примыкающих к основным наделам казачьих станиц...”, правда с вознаграждением казахам за изымаемые зимовки, сады и клеверники и временным оставлением на них в течение пяти лет. Так восстание 1916 года стало хорошим поводом для царских властей к новому изъятию казахских земель в пользу Семиреченского казачьего войска. За “заслуги” в подавлении восстания военный губернатор и командующий войсками области, наказной атаман Семиреченского казачества Фольбаум получил новую более звучную и “геройскую” фамилию - Соколов-Соколинский. Участвовали семиреченские казаки и в борьбе с национально-освободительным движением народов Средней Азии, в частности, в Закаспийской области и Хивинском оазисе. Еще летом 1915 г. 3-я отдельная сотня войска была переброшена туда по маршруту Верный - Аулие-Ата - Ташкент - Мерв, преодолев за 16 дней путь в 1198 верст (от Ташкента до Мерва поездом). Сотня из двух обер-офицеров и 158 казаков запасного разряда вместе с 6-м Оренбургским казачьим полком вошла в состав Хивинского отряда, созданного для борьбы с племенами туркмен-иомудов. Сотня подчинялась командиру 738-й пешей Симбирской дружины государственного ополчения и действовала в районе г. Ташауз. Туркмен-иомудов, не подчинявшихся хивинскому хану Свиты Его Величества генерал-майору Асфендияру и царской колониальной администрации, возглавлял хан Джунаид, дислоцировавшийся у Куня-Ургенча со своими многочисленными сторонниками. Сотне с двумя пулеметами вместе с оренбургскими казаками была поставлена задача захватить вожаков туркменского движения. Сотня выступила в поход в марте 1916 года на Куш-Купыр - сел. Ишан-Ташкап и у г. Хозоват соединилась с оренбургским полком, где имела ожесточенный бой с восставшими туркменами. Были захвачены 12 чел., у которых отобраны одна берданка, два курковых ружья, два пистолета, пленных отдали военно-полевому суду за сопротивление казакам. Затем сотня выступила по маршруту Базар-Тохта - могила Иомуд-Ата -сел. Бала-султан - Ак-тюбе, где были главные силы мятежных аулов. Здесь казачьи разведчики переоделись в туркменскую одежду и пробрались в кибитки восставших, чтобы захватить самого Джунаид-хана, однако, по ошибке схватили его ближайшего сподвижника Махмуд-Сардар-хана с сыном и соратниками. За этот храбрый поступок казаки были представлены к ордену Св. Анны. В феврале 1917 г. сотня вернулась в Копал, в командование ею вступил полковник Осипов, известный своими расправами над казахами Верхне-Каратальской волости в сентябре 1916 года. 1 -й и 2-й Семиреченский казачьи полки в годы первой мировой войны располагались в северной Персии и южной Туркмении, где воевали с повстанцами из племени иомудов, две сотни служили в гарнизонах Ферганы.

В 1917 году Семиреченское казачье войско насчитывало в своих рядах свыше 45 тыс. чел., владело 681 тыс. дес. земли, душевой надел составлял 28 дес. В строю находились три конных полка, один гвардейский конный взвод, четыре отдельные, три особых, четыре ополченских и две запасные конные сотни (всего 4,6 тыс.чел.). Процесс политической дифференциации в войске проходил очень медленно, большая часть рядовых казаков находилась под влиянием офицерско-кулацкой верхушки. Так, 7 марта 1917 г. и.о. военного министра России направил наказному атаману телеграмму с просьбой “успокоить казаков”, заверял, что “земли казаков их собственность” и т.д., так как казаки прежде всего беспокоились о сохранении своих земельных и сословных привилегий.

После Февральской революции, 24 марта 1917 года был создан Центральный войсковой Семиреченский казачий исполнительный комитет вместо прежнего войскового правления как орган “примирительно-контролирующего характера” отношений между казаками и местным населением. Комитет поддержал Временное правительство и высказался за Россию как демократическую, парламентарскую республику с исполнительной властью во главе с президентом. Комитет стоял на страже интересов зажиточных верхов казачества и враждебно относился к деятельности Советов.

Так, на заседании 15 мая Комитет, рассматривая вопрос о разъяснении русскому населений амнистии “киргизского населения за беспорядки 1916 г.”, потребовал, чтобы казакам были возмещены убытки от восстания и гарантирована неприкосновенность русского населения от казахов. “Без удовлетворения этих требований мир, - по мнению Комитета, - если и возможен, то только при новом поколении”. Комитет Семиреченского казачества выдвигал односторонние требования, совершенно не заботясь об интересах казахского населения, возвращавшегося из Китая. Комитет также поддержал “Программу казачьей партии” России, выступавшей за сохранение казачества как замкнутой, сословной организации, со своим внутренним самоуправлением, неотчуждаемыми землями, экстерриториальностью казачьей автономии, возвращение казакам земель, якобы несправедливо отобранных у них.

25 июля 1917 года открылся Второй Войсковой съезд Семиреченского казачьего войска, который послал телеграмму поддержки Временному правительству с выражением надежды, что оно доведет “войну до сокрушения немецкого милитаризма”. Съезд учредил Войсковой совет как высший орган власти до созыва Войскового круга. Председателем Совета был избран хорунжий Астраханцев. 6 августа 1917 г. в Ташкенте был создан Туркестанский казачий круг, который выступил с Обращением ко всем казакам Турана, где призвал объединиться, созвать краевой казачий круг для обсуждения вопросов как жить дальше, сохранить звание “казак”, земли казацкие и “родную землю свято-русскую”. Однако краевой казачий круг не успел собраться ввиду наступивших бурных политических событий.

После победы Октябрьской революции 2 ноября 1917г. Войсковой совет и Войсковое правительство установили военную диктатуру, заявив, что “казаки не допустят в области никаких выступлений, нарушающих порядок”. Семиреченское казачество вступило в “Юго-восточный союз казачьих войск, горцев Кавказа и вольных народов степей”, установило связи с Донским и Оренбургским казачеством, не признало Советскую власть, проводило репрессии против рабочих, крестьян и солдат, революционно настроенных казаков. В январе 1918 г. и.о. наказного атамана войска был избран один из самых реакционных казачьих офицеров полковник Щербаков.

В ночь со 2 на 3 марта 1918 года красногвардейцы Верненского гарнизона совместно с революционными казаками 2-го Семиреченского полка свергли диктатуру Войскового круга и начали устанавливать в области Советскую власть. Комитет 3-го Семиреченского лейб-гвардии сводно-казачьего полка приветствовал Военно-революционный комитет области в связи с установлением Советской власти в Семиречье.

Офицерско-кулацкая верхушка войска не смирилась с поражением и готовила вооруженное выступление. Главными очагами белоказачьего движения стали станицы Верненского, Копальского и Лепсинского уездов. Во второй половине апреля начался белоказачий мятеж под Верным, однако, значительная часть трудовых казаков не поддержала его. В начале июня мятеж был подавлен красногвардейскими отрядами. Семиреченский областной исполнительный комитет на своем заседании 3 июня 1918 г., обсудив положение в области, в связи с мятежом со стороны бывшего казачества, принял декрет № 1, которым постановил сословие казаков, должности наказного атамана, войскового правления и прочие казачьи учреждения “аннулировать в области навсегда”. Все имущество, инвентарь и текущие денежные суммы поступили в распоряжение Семиреченского облисполкома, были конфискованы офицерские и церковные земли, произведены реквизиции скота и хлеба у кулаков. В станицах стали создаваться Советы и Семиреченское казачье войско прекратило свое существование.

Возрождение казачества в бывшем Союзе не обошло стороной и потомков бывших казаков-семиреков. В июле 1992 года в 125-ю годовщину создания Семиреченского казачьего войска в Свято-Никольском кафедральном соборе Алма-Аты состоялись праздничный молебен и освящение войскового знамени, а затем - объединительный круг “всех казачьих станиц Семиречья” (?). Как писала “Российская газета”, намерения у казаков достаточно серьезные: они готовы защищать интересы русскоязычного населения, “поддерживать союзников России, стоять на границах союзников России, но служить ни ханам, ни султанам не будут”. Можно подумать, что в республике воссоздается средневековое феодальное ханство, а не формируется демократическое, правовое государство. Впрочем, законопослушные казаки больше сегодня озабочены возрождением культуры бывшего семиреченского казачества, его ремесел, духа веротерпимости и православных традиций, что можно только приветствовать.